В Казахстане, как и в любой стране, есть свои проблемы и люди, как и везде, хотят выразить протест против них. У нас, как и во многих странах мира, главными причинами народного недовольства является экономический спад, коррупция и некомпетентность работников государственных учреждений, список можно продолжить. Однако существует ли хоть одна страна, которую можно привести в пример как идеальную, где народ всем доволен?
Мы все видим, что сейчас происходит в США, в стране, где сбываются все мечты. Люди протестуют в благополучной Европе: педантичной Германии, свободолюбивой Франции, тихой Бельгии, законопослушной Великобритании, в единственной на Ближнем Востоке демократической стране — Израиле, в послевоенном Ираке, обанкротившемся Ливане, неугомонном Гонконге и совсем далекой от нас Южной Америке. С начала этого года протесты проходили в более чем 60 странах мира. Практически везде эти выступления подавляются с большим или меньшим применением силы, использованием слезоточивого газа, водометов и резиновых пуль. Если абстрагироваться от местных проблем и попытаться понять картину в целом, то неизбежно возникает много вопросов.
Почему в Израиле, в условиях вспышки COVID-19, когда тысячи людей собираются выразить свой протест, волонтеры объясняют протестующим, где стоять, отмечая мелом на земле букву X, чтобы они соблюдали социальную дистанцию, и люди следуют правилам и рекомендациям? Почему же в Казахстане протестующие не могут сохранять дистанцию во время акции протеста и надеть маски?
Фото ©REUTERS
Например, в минувшее воскресенье несколько тысяч арабов и евреев совместно выступили против аннексии Западного берега реки Иордан. При этом протестующие стучали в барабаны, скандировали лозунги, размахивали израильскими и палестинскими флагами, а к вечеру включили свои фонарики на мобильных телефонах. Весь день почти у всех участников на лицах были маски, и да, они все еще стояли на относительном расстоянии друг от друга. Неделю назад там тоже были протесты, но уже против засидевшегося премьер-министра, которого подозревают в коррупции. И тогда выражавшие свое недовольство властью граждане Израиля делали это мирно, спокойно, соблюдая все правила проведения митингов в условиях карантина.
При этом все знают, что протесты в Израиле не всегда бывают такими организованными и спокойными. Полиция арестовывает ультраортодоксальных евреев, арабских граждан, эфиопских иммигрантов и частенько применяет силу. На оккупированном Западном берегу и в секторе Газа армия применяет оружие и убивает протестующих, бросающих камни и бутылки с зажигательной смесью. Там понятно, у религиозных евреев и эмигрантов из Эфиопии свои мотивы протестов, идущие вразрез с политикой государства, а палестинцы борются против невыносимых условий оккупации и за освобождение своих земель.
Фото ©Tengrinews.kz
А в связи с чем были организованы в Алматы и в столице нашей родины протесты, прошедшие 6 июня? Люди устали от карантина, из-за него многие потеряли работу, их беспокоило, что они не могут содержать семьи, оплатить своих кредиты, не все получили денежные компенсации. Протестующих традиционно беспокоила судьба политзаключенных, китайская экспансия и угроза потери земель. Все эти мотивы протестов вызывают понимание, сочувствие и уважение.
Непонятно, почему казахи держали плакаты Black lives matter. Этот лозунг взволновал не только граждан, протестовавших на улицах наших городов. Практически весь казахстанский сегмент таких социальных сетей, как Facebook и Instagram, пестрел выражением солидарности с афроамериканским населением США. То, что произошло в США, несомненно, вызывает возмущение и сожаление.
Однако интересно, почему наш народ не протестует, например, против той же израильской оккупации палестинских земель и незаконного придания Трампом Иерусалиму статуса еврейской столицы? Почему наши активисты молчали, когда американские войска оккупировали Ирак? Мы ни слова не сказали против войны в Сирии или Ливии. Не осудили выход США из иранской ядерной сделки, а ведь мы страна, ратующая за полное избавление от ядерного вооружения во всем мире.
Фото ©REUTERS
Не возмущают нас и односторонние западные санкции против России, косвенно влияющие на нашу экономику. Не проявляли наши борцы за права человека никакой солидарности с мусульманами рохинджа в Мьянме и женщинами Индии, выступавшими против сексуального насилия. Мы не скорбим по поводу систематических террористических атак в Афганистане, в которых бесконечно гибнут мирные жители. Казахстанцы также испытали полное равнодушие к Брекзиту, попытке смены режима в Венесуэле и судьбе «желтых жилетов» во Франции. Много чего плохого и несправедливого происходит в мире, но своя рубашка ближе к телу. Так почему же обеспокоенную исключительно местными проблемами казахстанскую оппозицию вдруг взволновала международная повестка дня? Black lives, безусловно, matter, но разве не All lives matter? Разве не представляет ценность жизнь каждого человека, в том числе и все наши, особенно в условиях пандемии?
В стране принят новый закон о мирных митингах и собраниях, согласно которому необходимо уведомить власти о проведении любого митинга за 5 дней и провести их в отведенных местах. Этот закон долго обсуждался, в его разработке впервые активно участвовали общественные активисты и журналисты. Так что же не так теперь с этим законом и почему нельзя было заранее уведомить акимат о проведении митинга, как это делается в цивилизованных странах, чтобы избежать агрессии и не провоцировать полицейских на насильственное установление общественного порядка?
Друзья, знакомые и критики моих работ часто спрашивают, почему у меня всегда все сводится к происходящему в Сирии? В такие минуты я теряюсь от непонимания людьми очевидных вещей и не сразу могу ответить.
Развалины Дрездена. Фото ©РИА Новости
Во время Второй мировой войны немцы разбомбили Лондон, а британцы уничтожили Дрезден. Документальные съемки и фотографии тех лет до сих пор вызывают ужас и оцепенение. Все постсоветские люди живут с геном Отечественной войны.
Однако европейские и советские города давно восстановлены, а в Бейруте даже спустя 20 лет после гражданской войны стоят расстрелянные здания с пустыми глазницами окон. В сирийской Ракке, освобожденной американской коалицией от террористов ИГИЛ в 2015 году, до сих пор не расчищены завалы и не похоронены погибшие под ними люди. Алеппо восстанавливается чрезвычайными усилиями его жителей на фоне продолжающихся ракетных обстрелов вооруженной оппозиции. Иракские Багдад и Мосул все еще в развалинах. И все это происходит не где-то там, в историческом прошлом, а в нашем с вами реальном настоящем.
Когда приезжаешь в Сирию и смотришь в глаза живущим там людям, то видишь всех, абсолютно всех погибших в этой войне, которая все еще происходит в душах и рассказах этих мужчин и женщин, стариков и детей. Тех, кто за Асада и кто против, и тех, кто ни за тех и ни за других. А что делать с детьми, которые все еще живут в оккупированном почти 10 лет радикальными исламистами Идлибе? В заселенных семьями террористов лагерях беженцев Рукбан и Аль Холь? Они не знают, что такое горячая вода, не едят вдоволь, не ходят в школу, в университет, у них нет элементарных средств гигиены. Сознание целого поколения молодых людей радикализировано. На прошлой неделе в Ливии был арестован 23-летний сириец. На допросе он рассказал, что ему заплатили деньги, переправили из Сирии через Турцию в Ливию, чтобы убивать за чужие интересы. Когда началась война в Сирии, ему было 13-14 лет. Что он видел в своей жизни? В каких еще странах будут воевать за деньги террористы, выросшие из детей сирийской войны?
Фото ©REUTERS
По данным UNMAS – международной организации ООН по разминированию, в Сирии в среднем подрывается на минах до 200 человек в сутки. Большая часть из них – дети. Выжившие в этой, так же, как и в иракской, войне дети будут нести через всю свою жизнь и передавать следующим поколениям всю эту боль, весь этот ужас. Они обречены жить с этим знанием утраты всего ценного.
Как передать это знание людям, живущим в мире?
Как объяснить им, что все их проблемы решаемы, по сравнению, например, с горем матери, похоронившей одного за другим всех своих пятерых сыновей, служивших в сирийской армии и воевавших с террористами? Ей привозили их тела до того, как она успевала провести 40-дневные поминки по уже убитому сыну. А потом похоронила и мужа. Знаете, как страшно смотреть ей в глаза и держать ее холодную руку? Как пересказать истории людей, которые не могли добыть в войну хлеб, овощи, вообще не ели мяса, у них неделями не было питьевой воды?
Как передать людям, живущим в теплых, освещенных квартирах, жуткое ощущение, которое испытываешь, когда едешь по городу, а он весь разбомблен. Ты идешь по улице, а по обеим сторонам стоят серые пустые скелеты домов. И ты понимаешь, какое невероятное количество людей погибло в этих домах и на этих улицах. У каждого разрушенного дома словно мелькают призраки тех, кто там жил и погиб, и тех, кто не родился и уже никогда не родится.
Фото ©REUTERS
А как описать то, что сейчас люди падают в голодные обмороки прямо на улицах Дамаска, Хомса, Алеппо и умирают от болезней, потому что из-за западных санкций закрылись все фабрики по производству лекарств. Из-за экономического эмбарго в Сирию запрещены к ввозу вакцины, детское питание, хирургические инструменты и еще много чего, что необходимо в повседневной жизни. Если до войны курс сирийского фунта был 50, то сейчас — 3000 за доллар. Средняя зарплата — 50 тысяч фунтов, сейчас это чуть больше 15 долларов. Но люди держатся. Кого ни спросишь, отвечают: «Тяжело, но главное, войну пережили».
А ведь в Сирии тоже все начиналось с мирных демонстраций, но потом кто-то начал бить витрины, жечь покрышки и здания, переворачивать машины, грабить магазины, громить правительственные офисы, стрелять из толпы в полицию, убивать военных и чиновников. Власть жестко ответила силовым подавлением. В итоге одна из благополучных светских арабских стран в регионе была оккупирована террористами-наемниками со всего света, агентами иностранных спецслужб и стала полигоном для прокси-войн региональных и мировых держав, а к власти вот-вот должно было прийти так называемое Исламское государство. Сейчас Сирия все еще проходит свой долгий путь к освобождению, но она почти на 80 процентов разрушена.
В Египте за свободу, демократию и освобождение от многолетней власти престарелого президента Муббарака на площади Тахрир выступали студенты, гибла молодежь. Затем в парламенте засели бородатые «Братья-мусульмане», принявшие на первом же заседании закон о запрете девочкам учиться в школе и решившие не отрубать руки нарушителям правил шариата первые пять лет. В конечном итоге после военного переворота к власти пришла армия.
Фото ©REUTERS
В Иране американские и израильские спецслужбы, используя недовольство народа экономической ситуацией, возникшей в результате коррупции властей и тех же западных санкций, и одновременно поддерживая протесты против власти религиозных лидеров, неоднократно пытаются организовать смену режима. Но кого они видят во главе страны вместо престарелых аятолл? Крайне радикальную организацию «Мужахеддин аль хальк», которая воевала против собственного народа во время ирако-иранской войны и до недавнего времени числилась в списке террористических организаций, запрещенных Государственным департаментом США.
Во все еще воюющей после свержения Каддафи Ливии и в разрушенном от войны фрагментированном Ираке даже при большом желании сложно увидеть конечную цель участников изначальных демонстраций протестов. Свобода, демократия и процветание вряд ли будут достигнуты в этих странах в ближайшем обозримом будущем.
Даже в Европе мирные в начале демонстрации французских «желтых жилетов» переросли в погромы. Полиция вынуждена применять силу в Великобритании, Бельгии, Германии. В США естественное возмущение и протесты против убийства Джорджа Флойда также перешли в погромы, мародерство и убийства, как представителей полиции, так и населения.
Фото ©REUTERS
В современном противостоянии цивилизаций «демократические», как думают их участники, протесты практически всегда и везде перехватываются более организованной и радикальной силой. Будь то исламисты, националисты, мародеры или кто-то еще. Современные демонстрации протестов стали одним из средств гибридных войн, целью которых является установление полного контроля другого государства над территорией и населением государства-жертвы. Для разрушения его административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфер управления используются различные технологии управляемого хаоса, включая информационные войны, экономические санкции, подкуп и шантаж элит, финансирование террористических групп.
Общественные активисты, позволяющие себе проявлять агрессию по отношению к полицейским, равно как стражи порядка, ведущиеся на провокации со стороны протестующих или намеренно вызывающие эту агрессию, сами становятся орудием этих гибридных войн. А когда речь заходит о применении огнестрельного оружия с обеих сторон, можно смело прогнозировать начало гражданской войны в интересах третьих сторон. Хотим ли мы такого будущего для Казахстана?
В то время, когда на карантин закрыты все страны, демонстрации все равно продолжаются по всему миру. Однако практически все они имеют четко обозначенные цели, мотивы и программы, чего не наблюдается у казахстанской оппозиции.
Если мы хотим добиться позитивных изменений в своей стране, то должны как единое сознательное общество научиться правильно и грамотно формулировать свои требования и предложения по реформированию политической системы и последовательно претворять их в рамках закона. Ответственность за будущее страны и сохранение ее независимости должны осознавать как власть, так и сам народ Казахстана. И важно помнить, что All lives matter — все жизни ценны в равной мере, в любой части нашей прекрасной планеты.
