Несмотря на развитие политико-экономического сотрудничества КНР со странами Персидского залива, в краткосрочной и среднесрочной перспективе Китай не сможет заменить США в качестве державы определяющего влияния в данном регионе. Однако в долгосрочной перспективе данный процесс несет в себе предпосылки серьезного ослабления позиций Соединенных Штатов, не только в государствах ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива), но и на всем Ближнем Востоке.
Примечание: членами САГПЗ являются КСА, ОАЭ, Катар, Бахрейн, Кувейт, Оман.
Следует отметить, что за семь месяцев текущего года Пекин добился укрепления своего политического и экономического взаимодействия с аравийскими монархиями, прежде всего с лидерами ССАГПЗ. Наиболее существенным результатом стало посредничество КНР в восстановлении дипломатических связей Королевства Саудовской Аравии (КСА) с Ираном. Значительно углубилось экономическое сотрудничество стран Персидского залива с Китаем, выйдя за рамки нефтегазовой сферы. Так, стоимость приобретений и инвестиций компаниями из аравийских монархий в КНР выросла более чем на 1000% в годовом исчислении до 5,3 млрд долларов США. В свою очередь сфера интересов китайской стороны в данном регионе расширилась от узкой направленности на торговлю углеводородами до широкомасштабных инвестиций в энергетику, промышленность, финансы, транспорт, связь и прорывные технологии. При этом наиболее углубленный и расширенный характер носит экономическое взаимодействие с лидерами ССАГПЗ в лице КСА и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ).
Китай также становится все более важным участником программ развития экономик ССАГПЗ и является главным экономическим партнером Кувейта, Омана, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов. Кроме того, сотрудничество ОАЭ с КНР носит в основном экономический характер еще и потому, что Абу-Даби стремится стать главным торговым хабом в регионе. Так, около 60% европейской и африканской торговли Китая проходит именно через Арабские Эмираты. При этом Пекину необходима политическая стабильность и безопасность в регионе в первую очередь для реализации своей инициативы «Пояс и Путь» (BRI), обеспечения устойчивости поставок нефти и газа ее основными поставщиками КСА и Катаром. В свою очередь, Оману, Йемену, ИРИ и Бахрейну нужны китайские инвестиции в собственные крупные инфраструктурные проекты.
Экономические интересы стран Персидского залива и Китая также сходятся в более широком географическом регионе. Растущее внимание китайской стороны к Красному морю может повлечь за собой большие попытки сформировать выгодную для КСА морскую торговлю в этом районе и в западной части Индийского океана. Кроме того, активная экономическая политика КНР совпадает с планами Кувейта, Омана, Катара и Саудовской Аравии по строительству новых портов и увеличению мощностей уже существующих. При этом, хотя ОАЭ стремятся привлечь китайские инвестиции, Абу-Даби также опасается закрепления в качестве бенефициарных собственников из Китая в портах региона, что может поставить под угрозу его статус как регионального торгового центра.
Китайская сторона продолжает полагаться на морские линии связи, такие как Баб-эль-Мандебский, Ормузский и Малаккский проливы, Суэцкий канал для большей части своей торговли и импорта энергоносителей. В этой связи Пекин уже начал посреднические переговоры между Тегераном, Эр-Риядом и Абу-Даби для усиления безопасности судоходства в Персидском заливе.
По мере роста геополитической напряженности в Индо-Тихоокеанском регионе Китай сталкивается с так называемой «дилеммой Малакки», связанной с узким Малаккским проливом, через который проходит большая часть жизненно важных для Китая поставок энергетических ресурсов и который может быть легко заблокирован противником во период войны. Поэтому Китай стремится к более тесному сотрудничеству для строительства альтернативных сухопутных маршрутов через Иран и Центральную Азию для поставок нефти из Персидского залива и в этих целях в настоящее время инвестирует свой политический и стратегический капитал в регион.
Растущая экономическая и военная мощь Китая, а также его постоянное членство в Совете Безопасности ООН гарантируют, что его глобальное влияние будет постепенно только возрастать. В этой связи страны Персидского залива рассматривают КНР как важный источник политической поддержки, особенно когда они приступают к программам диверсификации и избирательным экономическим реформам, одновременно противодействуя давлению Запада по таким вопросам, как права человека и демократизация.
Кроме того, аравийские монархии в целях сокращения существенной зависимости от США в военно-технической сфере и поставок вооружений с ноября прошлого года интенсивно развивают военно-техническое сотрудничество с Китаем, наиболее активны на данном направлении КСА и ОАЭ. На его расширение влияют отказ США в поставках отдельных современных и высокотехнологичных видов вооружений и истребителей F-16, а также опыт применение различных средств вооружений и военной техники в йеменском и российско-украинском конфликтах. Поэтому экспорт китайского оружия в государства ССАГПЗ значительно увеличивается.
На данный момент китайские беспилотные летательные аппараты (БПЛА) различных моделей производятся в Саудовской Аравии и Арабских Эмиратах. Китайские конструкторы оказывают деятельную поддержку партнерам с аравийского полуострова в разработке собственных БПЛА разных типов, видов и назначения, в том числе надводных и полноразмерных безэкипажных кораблей, являющихся носителями других дронов. Осуществляются поставки в КСА и ОАЭ крупнокалиберных высокомобильных реактивных систем залпового огня (РСЗО) китайского производства с дальностью до 300 км, что соответствует требованиям международных нормативных правовых документов, ограничивающих распространение ракетных технологий.
Эр-Риядом ведутся переговоры о приобретении китайских эсминцев, истребителей оперативно-тактической авиации, а Абу-Даби – малозаметных истребителей. Следует отметить, что указанные поставки истребителей 5-ого поколения для ВВС иностранных государств будут свидетельствовать о выходе оборонно-промышленного комплекса (ОПК) КНР на новую ступень развития. Саудовские военные заинтересованы в приобретении у Китая корректируемых авиационных бомб, а также боеприпасов, предназначенных для уничтожения укрепленных подземных объектов противника, противокорабельных ракет и управляемых ракет класса «воздух-воздух». Кроме указанных направлений военно-технического сотрудничества официальный Эр-Рияд целенаправленно приобретает новейшие разработки ОПК Китая в области систем ПВО, в том числе способных поражать малоразмерные БПЛА.
Следует отметить, что нормализация отношений между КСА и ИРИ просигнализировала об ослаблении доминирующего статуса США в регионе. Вслед за этим последовала дипломатическая активность по восстановлению и оздоровлению связей не только внутри ССАГПЗ между Бахрейном и Катаром, но и аравийских монархий с ближневосточными государствами. Это свидетельствует о начале перестройки всей архитектуры региональных отношений и возрастающей независимости региона от крупных внешних игроков.
Политические сдвиги в сочетании с началом отказа от расчетов в долларах США между несколькими крупными региональными игроками и их торговыми партнерами ведут к изменениям в отношениях стран Ближнего Востока с Соединенными Штатами, а также являются признаками создания нового независимого регионального полюса силы и роста его влияния в мировом сообществе. При этом Саудовская Аравия как лидер ССАГПЗ стремится стать ведущей промышленно и технологически развитой страной ближневосточного региона. Поэтому Эр-Рияду необходим прочный мир, стабильные невраждебные отношения с соседями и возможность решать разногласия с ними без применения оружия.
По мере ухудшения взаимодействия с Вашингтоном в саудовской элите растет понимание того, что американцам можно отказывать, если они навязывают невыгодную повестку, и в целом следует двигаться в сторону большей самостоятельности. В этой связи Эр-Рияд начал поиски более независимого внешнеполитического курса. В саудовском руководстве укрепляется мнение о развитии более тесных связей с БРИКС, что позволят Саудовской Аравии сохранить и укрепить свои позиции в регионе и на рынке энергоносителей. Китайское посредничество в восстановлении дипломатических отношений КСА и ИРИ стало естественным с учетом возрастающей роли Пекина в регионе и значения его торговли с Эр-Риядом и Тегераном.
Одновременно региональной разрядке на Ближнем Востоке способствовали геополитические и геоэкономические изменения в последние годы. В данном случае следует отметить пандемию короновируса и войну России в Украине, нарушившие устойчивые логистические связи в трансконтинентальной торговле и спровоцировавшие относительные сдвиги в международных отношениях. При этом российско-украинский конфликт отвлек внимание и ресурсы США и их союзников от Ближнего Востока и Персидского залива, продемонстрировал пределы возможностей Соединенных Штатов по поддержанию архитектуры ближневосточной безопасности и создал окно возможностей для выстраивания новой системы региональных отношений. Указанные обстоятельства привели не только к нормализации отношений и развитию диалога внутри ССАГПЗ и ближневосточного региона, но и к углублению взаимодействия аравийских монархий с Китаем.
Однако укрепление взаимодействия КНР с ССАГПЗ пока не может сравниться со статусом США в регионе, как и на всем Ближнем Востоке. Поэтому данный процесс вряд ли приведет к существенному снижению влияния Соединенных Штатов в ближневосточном регионе. Не следует также ожидать в краткосрочной и среднесрочной перспективе формирования Пекином новой архитектуры безопасности в районе Персидского залива. Можно констатировать, что Китай находится в начале нового периода в международных отношениях, где торговые связи с ним и крупные инфраструктурные проекты с китайским участием будут важным фактором, формирующим его связи и влияние в различных регионах мира.
Для стран Персидского залива возрастание роли КНР вовсе не означает его замену США как основной силы в регионе. Это скорее приспособление дипломатии аравийских монархий к изменяющимся приоритетам в региональной и национальной политики в многополярном мире, в котором эти государства стремятся получить несвязанную политическими требованиями экономическую помощь Китая для обеспечения своего развития. Вместе с тем страны ССАГПЗ намерены в краткосрочной перспективе сохранять баланс между отношениями с КНР и США. С точки зрения Ближнего Востока это, в частности, означает отход от миропорядка, основанного на западных правилах и возврат к мироустройству, основанному на традиционном международном праве.
Следует отметить, что впервые предлагаемая Пекином модель международных отношений проходит обкатку в таком конфликтогенном регионе как Ближний Восток. Китайская мотивация активного посредничества понятна, так как Китаю нужно обезопасить свои инвестиции в страны, участвующих в проекте BRI. Кроме того, КНР активно лоббирует вступление КСА и ИРИ в БРИКС. Китаю также нужно выстроить такие региональные отношения, которые затруднят попытки США вернуть свое влияние на Ближнем Востоке. Цели Пекина на данном направлении исходят из его более широкой стратегии по утверждению себя в качестве одного из ведущих глобальных игроков. КНР приложит все усилия, чтобы использовать свои расширяющиеся экономические и финансовые связи для углубления дипломатических, культурно-образовательных и военных отношений с ближневосточными странами, включая открытие военных баз.
Конечной целью этой деятельности Пекина является вытеснить Соединенные Штаты в качестве стратегического гаранта аравийских монархий, контролирующих экспортный рынок нефти и газа. Одновременно в странах Персидского залива элиты осознают, что экономический рост КНР сопровождается увеличением военной мощи китайской армии, что позволит Пекину проводить более решительную политику в регионе. В долгосрочной перспективе данный процесс может подтолкнуть государства ССАГПЗ к укреплению взаимодействия с Китаем в сфере обороны и безопасности и размещению на своей территории китайских военно-морских баз и других военных объектов.
Эффективность и устойчивость присутствия Китая в странах Персидского залива, а также его способность эффективно реагировать на сложную политическую динамику, изменения в области безопасности и экономики, сыграют решающую роль в формировании будущего ландшафта Ближнего Востока и баланса сил в этом регионе.
